преимущественных выгодах такого общества, которое заслуживает доверенность и уважение государей, потому что любовь к Отечеству есть одна из главнейших его пружин и что, ревнуя сделать лучшими граждан, требует оно, чтобы дети его с величайшею отличностью и по чистейшим побуждениям исполняли государственные должности. Храбрейшим воином, правосуднейшим судьею, кротчайшим господином, вернейшим слугою, нежнейшим отцом, постояннейшим мужем, преданнейшим сыном должен быть каменщик, потому что общие и обыкновенные обязанности гражданина освящены и подтверждены свободными и произвольными каменщика обетами и что, презря оные, он к слабости присоединит лицемерие и клятвопреступство».

Следующие три отдела касаются любви к ближнему и благотворительности; VII — о нравственном совершенствовании себя, VIII — о долге перед братьями и IX — о долге перед Орденом. На двух последних я еще несколько остановлюсь. Правило о братском долге гласит: «В бесчисленной толпе существ, населяющих сию вселенную, ты признал каменщиков братьями своими, не забывай никогда, что всякий каменщик, какого бы исповедания христианского, какой бы страны или состояния ни был, простирая тебе десную свою, символ братской свободности, имеет священные права в твоей помощи и дружбе. Обет природы был равенство, но человек нарушил скоро оный. Каменщик восстанавливает первобытные права человеческого племени, он не жертвует никогда народным предрассудкам и священный узел сравнивает здесь все состояния».

«Берегись вводить в храмах наших льстивые отличности, нами не принимаемые, оставь твои достоинства и знаки любочестия за дверями и входи к нам с сопутниками, токмо твоими добродетелями. Какое бы твое светское звание ни было, уступи в ложах наших добродетельнейшему, просвещеннейшему. Не стыдись никогда при посторонних людях человека низкого состояния, но честного, которого ты несколько минут прежде лобызал, как брата. Орден постыдится тебя принять в свою чреду и отринет тебя и с твоею гор-достию, да торгуеши ею во светских непросвещенных позорищах. Ежели брат твой находится в опасности, лети к нему на помощь и не страшись за него жизнь пожертвовать. Ежели он в нужде, излей на него твои сокровища и возрадуйся, что ты сделал дело столь усладительное. Ты клялся оказывать благотворение всем людям вообще, тем паче обязан ты предпочтением воздыхающему брату твоему. Ежели он грешит и заблуждает, иди к нему с братскими оружи-ями: чувством, разумом и убеждением; возвращай добродетели существа колеблющаяся и воздымай падшие».

В этом же отделе есть предписание о необходимости как можно скорее заканчивать братские распри и недоразумения в своем же братском кругу — этот параграф развит был впоследствии в подробно разработанную главу о масонском судопроизводстве, суде чести и пр. «Ежели сердце твое, — предписывает устав, — уязвленное истинными или воображаемыми обидами, начнет питать некую тайную на брата твоего злобу, то разгони тот же час воздымающееся облако, избери себе на помощь кого-нибудь беспристрастного судьею, требуй братского его посредничества, но не входи никогда в храмы, не укротя чувства злобы и мщения. Ты вотще будешь призывать имя Бесконечного, да благоволил бы Он обитать в храмах (то есть ложах) наших, ежели оные не очищены добродетелями братии и не освящены согласием».

В отношении Ордена требовалась полная покорность: «Воля твоя покорена воле законов и высших» (то есть начальников). «Паче всего есть один закон, коего наблюдение ты обещал пред лицом небес, то есть закон ненарушимой тайны в рассуждении наших обрядов, церемоний, знаков и образа принятия. Страшись думать, что сия клятва менее священна даваемых тобою в гражданском обществе. Ты был свободен, когда оную произносил, но уже не свободен нарушить клятву, тебя связующую. Бесконечный, коего призывал ты во свидетели, утвердил оную. Бойся наказаний, соединенных с клятвопреступством. Ты не избежишь никогда казни твоего сердца и лишишься почтения и доверенности многочисленного общества, имеющего уже тогда право объявить тебя вероломным и бесчестным».

Масонские витии нередко черпали свои изречения из устава, некоторые параграфы которого выше приведены, нередко одну какую-нибудь статью устава они развивали в пространную речь, так как устав этот включает все правила, которые усердно распространялись масонами и в ложах путем назиданий, путем устной пропаганды и путем литературы, печатной и рукописной. Тексты двух первых параграфов ярко подтверждают веру масонов шведской системы в Бога и бессмертие души, последним параграфом не менее ярко подчеркивается полная подчиненность каждой отдельной личности власти высших, неведомых начальников Ордена.

В 1812 г. И.В. Бебер с чувством удовлетворения заверял, что кроме работавших в тиши мартинистов все ложи в России примкнули к союзу «Великой Директориальной ложи Владимира к Порядку», присоединились, приняв шведский обряд, обе петербургские французские ложи: «Соединенных Друзей» и «Палестины», и восстановленная ложа екатерининского времени — ложа «Изиды» в Ревеле. Ложа «Изиды» объединяла родовитое балтийское дворянство, помещиков окрестностей Ревеля и весь его чиновный высший мир; в ложе числились и местные пасторы. Отличительным знаком установлен был золотой равносторонний треугольник с греческою надписью «Изис» в середине, треугольник же был включен в круг, образованный золотой змеею, кусающей свой хвост.

Управляющий министерством полиции Е.К. Вязьмитинов относился к масонским собраниям хотя и с некоторой опаской, но в общем с достаточною любезностью, и 28 марта 1812 г., призвав к себе Управляющего ложей «Петра к Правде» Е.Е. Эллизена, выказывавшего большое рвение к своей должности, сказал ему: «Я вас призвал к себе, чтобы просить вас обще со мною содействовать к общему благу, Государь Император убедился по представлениям моим, что ложи никак сомнительны быть не могут. Нельзя их актом аккредитовать, но мне Государь приказал вас удостоверить в своем благоволении»[114]. Такое благорасположение императора тотчас же заметно отразилось на деятельности лож: состав членов ложи «Елизаветы к Добродетели» увеличился почти вдвое в течение 1812 г., невзирая на тяжкую годину великой войны.

Масонское знамя (Елагинск. собр. в Госуд. архиве)

Великая Директориальная ложа уже пользовалась известностью по всей России как признанная и негласно разрешенная к существованию. От 11 апреля 1812 г. поступила к ней просьба из Москвы о дозволении учредить ложу под названием «Паллада». Просители писали: «Здравие! Сила! Единение! Мы, нижеподписавшиеся братья, законным образом принятые, посвященные в царственное искусство и без исключения рожденные или в течение многих лет обосновавшиеся в Российской империи, будучи осведомлены о существовании законного общества на Востоке Санкт-Петербурга, желаем вступить в зависимость Великой Директориальной ложи и образовать ложу совершенную и справедливую, испрашиваем конституцию и дозволение открыть на Востоке Москвы ложу иоанновскую в трех степенях под отличительным названием “Паллады”. Обязуясь не признавать никакого иноземного влияния либо неизвестных начальников, желая насладиться терпимостью Правительства, испрашиваем посредничества Великой Ди-ректориальной ложи».

Все фамилии подписавшихся учредителей — иностранные, чем и объясняется их утверждение о праве русского гражданства